До Великой Любви не достучишься. Она в своём коконе тихо спит,
Не путайся будить её, трепать её локоны, имитировать стук копыт
Под её окном. Ей мирно и сладко спится,
У неё во снах чародеи, принцы и рыцари
На серебряных скакунах.
Те, для кого она просыпалась, жалели об этом быстро и навсегда.
От её высокого терема уезжали, бежали, плыли, не жалея сил и труда.
Куда угодно - да как-то всё не туда. И везде она.
И в глазах у неё вода - глубока, мутна, солона.
Ты хотел, говорит? Ну так пей теперь всё до дна.
(c) http://mrrinka.livejournal.com/55808.html
* * *
Обращаясь к истории чаще, чем к современности, мы носим вирусы веры, надежды, верности, нам плохо удается из повседневности извлечь какой-то лучший и явный смысл.
Кой черт мы оказались средь двадцать первого с такими взглядами, амиго, такими нервами, мы чужаки, мы станем, конечно, первыми, кого они наутро решат загрызть. И мир насупится, после еще зажмурится, потом мотнет планетой, вздохнет, нахмурится, немного поморгает, чуток ссутулится, приняв нас за соринку в своем глазу – и мы польемся в космос слезами чистыми, окажемся немыслимо далеко, немыслимо, но пусть они запомнят, что мы – единственные, над кем он поневоле прольет слезу.
(c) http://velsa.livejournal.com/129571.html
