Как-то так получилось, что, перезвонившись, собираться не стали, но по домам сидим и поминаем.
Вроде год, как ушёл, а всё его не хватает.
Хотя снится, и не мне одной.
Мне, кстати, всегда снится по-хорошему. Я полагаю, что он ТАМ уже освоился и теперь к нам в гости ходит.
Вовка был одним из первых моих знакомцев по игровой тусовке - точнее, когда эта игровая тусовка ещё только начиналась. Мы познакомились с ним на фэнском конвенте "Аэлита-90", в ходе подготовки к ХИ-90. Потом Вовка поехал к нам в Уфу в фэнский лагерь "Дошелец", потом поехал с нами на ХИ-90 в Красноярск, потом я переехала жить в Новосибирск, и Вовка часто наезжал туда из Барнаула. Мы с друзьями развели ролевиков в Новосибирске, Вовка насадил это дело в Барнауле. Потом, когда в начале 1992 г. я уехала из Новосиба в Москву, мы с Вовкой всё равно виделись летом на играх, на Зилантах, он много раз приезжал к нам в гости - ко мне домой в Уфу, и наша мама принимала его уже почти совсем как родного. В 1996 году Бережинский женился в Екатеринбурге, и когда родилась дочь - Светка с Вовкой позвали меня крёстной матерью. Так мы породнились уже по-настоящему. С тех пор Вовка полюбил подкалывать общих знакомых по дальним весям - мол, а вы в курсе, что Бильбо - мать моей дочери? И когда слушатели обалдевали, он их успокаивал: крёстная...
Здесь, в Москве, Вовка часто бывал, ночевал и останавливался и у меня, и у моей родной сестры
pinchik. Собственно, он для нас и был давно уже членом семьи. Вовка был совсем не ангел - временами колючий, временами - капризный, грустный, пьяный, сальный; но при всей общительности и с друзьями, и с женским полом - всё равно какой-то потерянный и одинокий, одновременно неуклюжий, грубый и застенчивый, очень добрый и очень тёплый - и на него всегда можно было положиться. Он был их тех, кто всегда придёт на помощь, в любое время года и суток, наплевав на любые свои неудобства и препятствия. Он приходил - и утешал, и лечил, и поил, и пил вместе, и на ручках качал, и разговоры разговаривал, и морду бил, ежели потребуется. Он всю дорогу, всю жизнь жил не для себя, растрачивался беззаветно - и ничего по себе не оставил, кроме одной изданной книжки, нескольких рассказов и сказок - и много доброй памяти и женских слёз.
Он не устроил по-хорошему и свою личную жизнь - бродяга и разгильдяй, он не умел строить дом и устаканивать существование, и всё, что протерял - протерял собственноручно. За ним остались трое детей. Один ребёнок, о котором Вовка сам знал лишь то, что он есть, но та девушка не пожелала, чтоб он знал больше. И две дочери в Екатеринбурге - Анастасия (моя крестница) и Дарья (рождённая ещё одной его любимой женщиной). Они почти не видели отца, который мотался по городам и весям, жил на свою инвалидскую (по болезни сердца) пенсию и скромный приработок - и ничем не помогал матерям своих детей. И страшно переживал по этому поводу, и виноватился, и всё равно не знал, как организовать свою жизнь так, чтобы получалось быть и отцом тоже. Шарахался собственного стыда, горевал, прятал голову в песок и не показывался дочкам на глаза, но так и не сумел проскочить эту дурацкую ситуацию.
Его девчонки не будут помнить его. Им есть, за что обижаться на своего неприкаянного папку. Но когда-нибудь, когда они подрастут, я обязательно расскажу им и то, чего они не могли помнить - но чтобы хотя бы знали.
Смерти нет, и когда-нибудь мы обязательно встретимся снова. Мы обязательно встретимся.
