А если промахнешься мимо моря, то уж к реке выйдешь точно. А пойдешь вниз по течению, мимо подвесного мостика (не забудьте на нем покачаться, это очень радует!) – придешь через короткое время к месту слияния Харькова и Лопани. Говорят, когда-то эти речки были судоходными, сейчас же глубина там появляется только если их подпрудить. В тот самый раз вода была спущена, и на углу двух рек обнажилось широкое, пахнущее помойкой илистое дно...
...Вот тут меня как раз накрыло очередной порцией глюков. Лирическое отступление: я как раз недавно поняла, отчего меня так притягивает Харьков. Оттого, что это Пограничье. Наша земля, земля Стражей...
Мне тут рассказали популярно, как начинался Харьков. В XVII веке было построено несколько крепостей на границе Руси и Дикого Поля – Харьков, Чугуев и еще другие, не помню. Харьков был, в принципе, ничуть не лучше прочих, но однажды к стенам крепости подошел запорожский атаман Серко (кажется, так его звали), который в то время крупно разбойничал по всей Украине и требовал присяги себе, любимому, от всех, кто попадался на его недобром пути. Со стен же Харьковской цитадели ему показали большой державный кукиш и сказали – мол, фиг тебе, противный, мы царю-батюшке присягали, и против клятвы идти нам будет не по чести. И пошел Серко лесом вдоль Дикого Поля... А царь-батюшка Алексей Михайлович так верностью Харькова был растроган, что даровал городку право трижды в год проводить большую ярмарку. А дальше все и так понятно, я думаю.
Ну так вот: Харьков стоит на границе Руси и Дикого Поля – в прошлом, на границе России и Украины ныне, на стыке двух культур, на порубежье леса и степи, на тектоническом рубце, и в самом городе граница мегаполиса и леса постоянно играет причудливым контрастом. Это волнует кровь и бередит сердце. В этом городе тоже нашла свое отражение Цитадель Стражей Пограничья...
Мы стояли на слиянии двух рек, на благоустроенной набережной, под холмом, на котором когда-то была древняя крепость (сейчас от нее остался только один собор, и в нем играют на органе), под высоким валом, заросшим зеленой травой. Там сейчас центр города, вал венчают скамеечки, а на самом склоне - клумба с портретом из цветов, сменяющимся вместе с политической конъюнктурой. В иссякшем русле Лопани лежит на дне у берега, как больная рыба, осиротевший речной трамвайчик. От старой крепости остались только очертания земли - и что-то, уловимое под сумеречными слоями времени, когда смотришь в него, насквозь, как в глубокую воду... Меня пробило на
Э.Р.Транк
* * *
Вода отравленной реки
Течет на юг неумолимо.
Глядит на север Цитадель
Поверх клубящегося дыма.
Трамваи проползают мимо,
Как желто-красные жуки.
Трава на крышах проросла
И губит здания без спешки.
Глядит на север Цитадель.
Внизу, как времени насмешка,
Объедки с камнем вперемешку:
Помойка всех пережила.
Но стены белые добры:
Пришельца от дождя укроют.
Глядит на север Цитадель,
Туда, где речка берег роет,
И где оружие героев
Мальчишки ищут для игры.
* * *
На замшелых камнях - вода
И цемент - как рубцы на теле.
Ну, зачем ты пришел сюда?
Тени прошлого улетели...
Отойди же, не тронь копья,
Парень в куртке из черной кожи!
Ты такой же турист, как я,
Ты чужой в Цитадели тоже!
Обернулся. В глаза глядит.
Так на чей-то портрет похоже...
Что там? Герб на его груди?
Быть не может!
Да быть не может!
Стыд и липкий холодный страх.
Я немею под строгим взглядом.
- Если ты возвратился, Страж,
Значит, враг уже где-то рядом?
Усмехнулся угрюмо ты:
- Не пугайся, дитя. Чего там...
И ушел проверять посты
Вдоль стены к городским воротам.
* * *
Если станет слепой Цитадель на горе,
Ты услышишь: подковы стучат во дворе.
Я вернусь, я вернусь, я вернусь на заре.
Если ветер с востока пригонит грозу,
Глянь в окно, и меня ты увидишь внизу.
Я вернусь, я вернусь, прилечу, приползу.
Если вспыхнут пожары над месивом крыш,
Если выйдут на улицу полчища крыс -
Я вернусь, я вернусь, ты не бойся, малыш!
Если звезды погаснут в фабричном чаду,
Если солнце застынет, как рыба во льду,
Я вернусь, я вернусь, я вернусь, я приду!
Если люди устанут от собственных игр,
Я вернусь, я взорвусь, я ворвусь, словно вихрь.
Я вернусь!
* * *
Тропинки здесь заросшие -
Бурьян и асфодель.
Разрушена, заброшена,
Но все же - Цитадель!
Ободрана, загажена
За долгие года.
По-новому загадочна,
По-прежнему горда.
Музейная реликвия,
Ни звука, ни огня...
Но тайная религия
Сюда ведет меня.
Здесь - древние сражения,
Тень гондорских солдат;
Здесь, бледным отражением,
Но все же - Монсальват!
Застроены бараками
Свободные места.
Автобусы баранами
Толпятся у моста.
В речушке мочит бороду
Вечерняя заря.
Но Цитапдель для города -
Пороховой заряд!
Никто не знал заранее:
Пришедшего сюда
Настигнет понимание
Надежды и стыда.
Тропинки здесь заросшие,
Бурьян до самых плеч.
А снизу - признак роскоши:
Асфальтовая плешь,
Где ветер забавляется
Постиранным бельем.
Все больше забывается
Поросшее быльем.
Руины на пригорочке -
Несказанный вопрос.
Чуть-чуть полынной горечи,
Чуть-чуть медовых рос.
Сияние, зияние -
Дыра в покрове тайн.
Ненужное слияние
С одной из птичьих стай.
...А желтая акация
Забудет крик души,
Уж если вдруг окажется,
Что в чем-то согрешил:
Берег не те традиции,
Носил не тот покрой...
Хотел бы здесь родиться я
И здесь найду покой.
Читать вслух. Не мои. Это Транк. Тумбочку тоже вставило. (Стихи эти, заметим, были навеяны их автору другой древней русской крепостью примерно тех же времен – цитаделью Новокузнецка, которая еще сохранила, хоть и не целиком, свои стены).
Это была жанровая кульминация. Мы поднялись к площади и разбрелись по домам.
