...Это была квартира - довольно большая, на кучу комнат и огромную прихожую. Чья - не знаю, не спрашивайте, тусовка какая-то, люди в квартире вроде все знакомы, но не вспомнить ни лиц, ни имен. Собственно, неважно. Но я там вроде почти как дома была, как у близких друзей бывает. Он тоже был там, на тех же правах. С чего начался разговор - убей бог, не помню. Впрочем, и разговора-то, как такового, не было - была просьба. Он просил его отпустить.
...Я прекрасно понимала, что он имеет в виду. Нет, речь шла не о каких-то моих поступках. Я ведь уже довольно долго не разговариваю с ним, не пишу ему и никаким действием не вторгаюсь в его жизнь. Да, в общем-то, никогда его не преследовала. Отпустить - в данном контексте это значило не думать, не беспокоиться, не любить, выбросить напрочь из мыслей и молитв. Нет, даже не так. Перестать держать не в действиях - в мыслях даже свое участие и какую бы то ни было причастность к нему. Да, наверно, так точнее...
Ну так он просил его отпустить. Он ругался, уговаривал, доказывал. Он кричал. Он грозил и пугал. Он умолял. Он плакал. Он говорил, что этим я убиваю его...
И ведь не то, что бы то, о чем он просил, было "технически" невозможно. Мне было - там - достаточно произнести - да, отпускаю. Уходи. Тем самым акт бы и свершился. Но я упрямо повторяла - нет, нет, не отпущу, как хочешь - не прощай, убей, умри - но не отпущу. И была в полном осознании того, что он просит от меня не то, что бы нереального - но недопустимого, неправильного и неправого.
Подбирая потом аналогию этому моему ощущению, я нашла самым близким что-то вроде того, что, скажем, тяжко раненый человек, страдая от невыносимой боли, умоляет близкого - мол, добей! Моя воля, мое право, моя жизнь, убей - я сам этого хочу! И только врач, которого рядом сейчас нет, знает, может больной выкарабкаться, или уже все пропало... Уголовный аспект не рассматриваем, речь идет именно об этике ситуации. Мое "не убий" - против его "добей".
После еще настойчиво вспоминался известный мотив из сказок - когда один персонаж держит в руках другого, а тот оборачивается зверьми и гадами, и надо удержать, пока не превратится в человека. Там, во сне, я держала его за руки, пока он корчился и кричал мне в лицо, что я убиваю его.
Да, и еще об ощущениях. От него было ощущение уходящего в черноту. Ну, когда человек тонет в трясине или в проруби, или висит над обрывом, и просит того, кто его держит - отпусти! Потому что скорее бы оно кончилось, что ли. Четырнадцать футов, прыжок не удался. Кинжал в кисть - и ага.
Сорри. Я же говорю, почти весь этот сон - это яркое, сочное, леденящее кровь полотно ощущений. Импрессионизм чистой воды.
...Он метался по комнатам, ругался и плакал - страшный, стальной, несгибаемый упрямец, более всего ценящий свою непривязанность ни к чему и необязанность никому, свою честь и свою гордость. Я ходила за ним и так же упрямо повторяла - нет, нет и нет. Люди в доме деликатно делали вид, что их это не касается. Потом он выпрыгнул в окно - не выбросился, а просто выскочил на улицу, там был второй этаж всего-то, и уже оттуда кричал мне, что просит в последний раз и чтоб я пеняла на себя. Я попробовала выбраться следом, меня остановили, я побежала в прихожую, чтобы выйти по-людски, но почему-то долго не могла обуться - как это бывает во сне, когда вязнешь в каком-то простом действии, как в смоле. Пока я возилась в закутке с обувью, какие-то люди, тревожно гомоня, прошли в квартиру, и когда я заглянула туда, я увидела, что он лежит на столе, голова и лицо в крови, и все шепчутся - он умер! он умер! (Что произошло там, внизу, пока я не видела, я так и не знаю). Один из присутствующих был врач, я спросила у него - он наскоро ощупал его голову и шею, качая головой, потом сказал - похоже, что так.
Мысли были холодные и вязкие, в резко замедлившемся времени:
...Он просил, он говорил, что это убивает его, а я отказалась, и вот он умер. Я виновата в его смерти. А если бы я выполнила, что он просил? Мысль об этом испугала меня еще больше, чем вид мертвого. Потому что тогда с ним случилось бы нечто более страшное, чем смерть. Со мной, впрочем, тоже.
Да, конечно, он вправе распорядиться собой. А я вправе распорядиться собой. Нет его права запретить мне о нем молиться и помнить. Я не могла этого сделать. В моем сознании это столкнулось как право - с правотой. Не по логике - именно по ощущениям, когда понимаешь, что твой поступок страшен, но все остальное было бы еще хуже...
И еще: в той ситуации (которая, конечно же, немыслима без контекста), я точно знаю, ни одни из нас не мог иначе. Ни он. Ни я.
...Вдруг мертвый приподнялся, сел и уставил на меня свое бледное лицо. Едва приоткрыв глаза, он глухо проговорил: "Ты этого хотела. Я предупреждал. Ну что ж, получи. Теперь я буду ходить за тобой". Я оглянулась. Тот, который врач, и еще один парень рядом тоже выглядели, как мертвецы. Они согласно и укоризненно кивали головами. Тут в мою голову пришла мысль - что-то тут не так. Это слишком смахивает на жестокий розыгрыш. Он подговорил тех двоих, чтобы меня проучить и добиться своего, напугав как следует. Впрочем, что это - страшная шутка или нет, я узнаю очень скоро...
Здесь я проснулась, хватая ртом воздух.
Сейчас, подумав, я могу, пожалуй, сказать, что в этом сне была предельно выражена суть того конфликта между нами, что имел место быть все 10 лет, что мы знаем друг друга. Проявлялся ли он в каких-то острых формах или на время закрывался чем-то другим - любовью/постелью ли, совместной ли работой, приключениями, чем-то еще - он был всегда. Потому что в этом мы с ним несовместимо разные. А вот как можно кратко и емко сформулировать, в чем же именно - в этом?... Для меня это вопрос. Но я еще раз повторю: ключ здесь в том, что ни один из нас действительно не мог по-другому. То, что он в принципе не мог мне уступить, я понимала с той же ясностью, с какой то же самое - про себя.
Я, кстати, понимаю, как это может выглядеть, если посмотреть на ситуацию с некоей другой стороны. Что я, эгоистичная и упрямая, с какого-то бодуна вообразила себя, несчастную, мерилом истины, поимела наглость решить, как будет лучше для другого, вопреки его же собственному волеизъявлению, чем и довела человека до... и т.д. Запросто. Но тогда вопрос: почему я и сейчас, подумав и осознанно взвесив все логически-этические компоненты, поступила бы в этом раскладе совершенно так же?..
А вообще - страшная вышла штука, конечно же.
